16 мая 1972 года Иосифу Бродскому предписано покинуть СССР. Он уехал 4 июня. Бродский стал Нобелевским лауреатом, пережил СССР на четыре года и даже стал Почетным гражданином Санкт-Петербурга – мог ли он себе вообразить такое??
С Бродским мне разговаривать не довелось, врать не буду. Но однажды разговаривал с Анатолием Найманом, близким другом Бродского. Ну, как разговаривал? Слушал. И вы послушайте…
РОДИТЕЛИ. ДРУЗЬЯ. АХМАТОВА
- Я родился в Ленинграде. Мама у меня была участковым врачом, а отец - инженер-технолог. Уже потом я узнал, что отец был толстовцем и даже членом одной из поздних колоний толстовцев, которая была под Москвой. Он был последовательным толстовцем, от него я воспринял главные установки в жизни. Например, Толстому человек пожаловался, что ужасно боится генералов. А Толстой на это сказал: «А вы посмотрите на него в бане». Так я понял, что все люди в общем-то одинаковые...
Мама моя училась на врача во Франции, в университете Монпелье, и ее представление о европейской и мировой литературе на меня очень повлияло. Правда, я еще не понимал, что литература станет для меня жизнью. Я увлекался в то время химией: учительница химии в нашей школе была невероятно ярким человеком, поэтому я ее предмет очень любил. Она была жена директора Русского музея в Ленинграде, и, когда он умер, она покончила с собой. Это был такой удар для меня...
Я поступил в Технологический институт в Ленинграде и на второй день обучения понял, что поступил не туда. Все мои интересы были в поэзии. Я вдруг осознал, что стишки, которые я писал просто так, - это занятие всей жизни. Но родители, узнав о моем желании бросить вуз, начали говорить: «Ты сначала окончи, а потом делай, что хочешь»...
В нашей жизни все занимаются не тем, чем нужно. В Технологическом институте, например, была замечательная футбольная команда, игравшая в первой лиге, пианисты выигрывали российские конкурсы, делались партийные карьеры.
И там же сложилась наша литературная компания: я, Бобышев, Рейн, а года через два присоединился к нам Бродский. Сейчас говорят: «Ленинградская поэтическая школа», а для нас это была просто компания. Мы просто любили читать и слушать стихи.
У Бродского был отец, ничем сыну не уступал: у него был такой же череп, напор и едкость. Таланта не было, но физически были очень похожи. Однажды мне и Бродскому дали перевести по два стихотворения Умберто Сабо. Звонит мне Александр Иванович и говорит: «Вы перевели свои стихи? А мой еще не брался! Вы бы ему сказали!» И я очень аккуратно говорю, что у Иосифа большая вещь в работе и, вообще, почему бы он меня послушался? На что его отец мне говорит: «Он вас послушает, он презирает вас меньше других».
В возрасте 23 лет через общих людей я познакомился с Ахматовой. Потом в течение года и остальные.
Это все было сплетение фактов. Была Ахматова, фигура такой талантливости, гениальности. Умер Сталин. Нам повезло: мы окончили школу, и он умер. Ребята старше нас года на два за то же чтение стихов попали в лагеря. А тут массовый террор закончился.
Лет десять назад ко мне подошли люди и попросили прокомментировать то, что в архивах КГБ есть о нашей группе, лично обо мне. Я прочитал эти доносы и увидел себя, как барана, которого описывают совершенно незнакомые тебе животноводы. Ты думаешь, что идешь по Невскому и вкручиваешь девице, а оказывается, это все кто-то берет на карандаш...
ЧЕЛОВЕК И ПОДВИГ
- Таких фигур, как Ахматова, ныне нет. И это не старческое брюзжание. Чтобы возникали такие фигуры - Ахматова, Мандельштам, Цветаева, Пастернак, Маяковский, - кроме одаренности, которая зависит от того, на кого Бог покажет, нужна еще среда. Эпоха. И то, насколько они изменяли или не изменяли своей совести.
Ахматова и ее «сироты»
То, как Ахматова прожила свою жизнь - одна, абсолютно беззащитная, когда после постановления 1946 года о журналах «Звезда» и «Ленинград» об Ахматовой и Зощенко люди переходили на другую сторону, чтобы с ней не поздороваться... Эта женщина оказалась сильнее, чем вся Красная армия и Военно-морской флот.
История последних 30 лет в России - это история постоянной сдачи позиций человека перед властью. По ТВ видел, как Ирине Хакамаде сказали: «Вам не нравится - уезжайте!» Как может кто-то такое говорить? Все измельчало. Поэтому и фигуры такого масштаба не появляются. Последним был Бродский.
Требуется подвиг, чтобы стать такой фигурой. Создатель страшного оружия Андрей Сахаров, трижды Герой Социалистического Труда, трижды лауреат Госпремии, решил разобраться в жизни - и вот тогда он стал настоящим героем. Благополучный магнат решил понять и изменить жизнь - и стал нынешним Ходорковским.
ГОСУДАРСТВО, ВЛАСТЬ И ЛИЧНОСТЬ
- Я прожил целую жизнь. Главный принцип, который я усвоил, если говорить не в матерных словах, - государство не обманешь. Это в свою очередь означает, что оно тебя обманет. Мне к власти относиться довольно легко: там все моложе меня. Страха перед ними я не испытываю, стыда за них нет, но и не смешно - Хазанов бывает смешнее.
Всю мою жизнь власть занималась тем, что удушала сколько-нибудь талантливое. Довлатов - пошел отсюда. Бродский - пошел. Бродского сослали в Коныши Архангельской области. Я ездил туда к нему трижды. Это было место не хуже других, и относились к нему хорошо. Но и Михайловское - прекрасное место, кабы не ссылка. И это продолжается сегодня: Парфенов - изгнан, Савик Шустер - не моего формата журналист - тоже изгнан.
А государство нуждается в личностях для своего же блага. Народ не должен быть бейсбольной битой у вождей, ораторов и политиков.
В 1964 году Анне Ахматовой вдруг впервые разрешили выехать за границу - в Италию, где ей присудили вполне коммунистическую премию «Европа литерариум». А дальше началось то, что было со всеми: многомесячное рассматривание документов, задержка с разрешением на выезд до последнего дня, с билетами - до последнего часа. Анне Ахматовой тогда было 75 лет, ее это, мягко говоря, нервировало. И она сказала: «Желаю моему правительству побольше таких граждан, как я». Мне хотелось бы, чтобы каждый из 140 миллионов россиян мог так сказать.
Знаменитые поправки к американской конституции все время поправляют те дефекты этого закона, которые лишают личность защиты перед государством. Все поправки ведут к тому, чтобы вернуть единице ее право быть личностью.
У человека должна быть возможность оставаться самим собой. Глеб Горбовский, автор песни «Когда качаются фонарики ночные», которого дважды били в пивных, потому что думали, что это песня народная, однажды получил заказ на рекламу «Аэрофлота». Он написал что-то. Не понравилось. Переписал - опять не понравилось. Он переписал в третий раз. Получилось так:
«Я люблю самолеты в небе,
Я люблю тела их тугие.
Пусть ни разу я трезвым не был,
Но меня уважают другие.
Я люблю самолеты... Враки!
Не люблю я этих уродов!
Пусть простит меня
Коккинаки -
Уж такой я есть от природы!»
Он такое написал, его выгнали. Ему обещали заплатить за рекламу 30 рублей. Но сколько стоит это? Никаких денег не хватит...
Иосиф Бродский, Анатолий Найман, Глеб Горбовский
Анатолий Генрихович Найман - поэт и переводчик, автор книг «Рассказы об Анне Ахматовой» (1989), «Стихотворения Анатолия Наймана» (1989), повести «Любовный Интерес» (2000), путевых очерков «No comment» (2001), романов «Б.Б. и др.» (1997), «Сэр» (2000) и других произведений в стихах и прозе. Родился в 1936 г. Живет в Москве.