14 июня 1941 года в Сибирь была сослана семья Ярузельских. Будущий первый президент Польши Войцех Ярузельский попал тогда в Турочак, на лесоповал, потом перебрался в Бийск, откуда в 1943 году ушел воевать в составе Войска Польского.
В мае 2005 года, после празднования 60-летия Победы в Москве, он приехал в Бийск – поклониться могиле отца Владислава.
Хотя ему тогда было уже 82 года, но держался он прямо и казался неутомимым. Вместе с тогдашним губернатором Михаилом Евдокимовым он возложил цветы к мемориалу погибшим в Великой Отечественной войне.
Ездил по Бийску – к дому, где жил в сороковые, туда, где тогда работал.
Встретился с членами польской общины в Бийске.
Самое главное – побывал на могиле отца.
Мне посчастливилось тогда поговорить с Войцехом Ярузельским. Перед беседой мне сказали - «Полчаса». Но разговаривали мы около часа. Ярузельский говорил неторопливо, обстоятельно. Даже из этого общения заметно было, что он человек жесткий. Глаза прятал за темными очками – говорили, что берег их после ранения. Возник вопрос – как к нему обращаться? Пан? Товарищ? Гражданин? Оказалось - «господин генерал».
- Вы были сосланы в Сибирь, здесь у вас умер отец... А сегодня с каким чувством вы ехали в Бийск?
- Не буду скрывать: мы приехали сюда не как туристы, и поначалу у меня не было чувства любви к советскому народу, к россиянам. Ссылка в Сибирь – это наша семейная традиция: дед участвовал в восстании 1863 года и был сослан в Сибирь на восемь лет. Отец воевал с Красной армией во время советско-польской войны 1920 года. Все сложилось так, что я должен был ненавидеть русских. И сначала так и было.
Но я увидел простых россиян, русских сибиряков. С их теплотой и сердечностью. Они не смотрели, что мы поляки, они делились с нами последним куском хлеба. А потом фронт укрепил это чувство, и сегодня я уважаю и люблю Россию и россиян.
Когда через посольство мне передали приглашение на празднование 60-летия Победы в Москве, я спросил, можно ли совместить это с поездкой в Бийск. Мне ответили: пожалуйста. Дали обеспечение. Меня сопровождает ваш губернатор Евдокимов - интересный, талантливый человек.
Я встретился с местными властями, с молодежью, ветеранами, и я вижу, что это не искусственно, не поддельно.
Я хотел вспомнить те годы, тех людей... Посмотреть места, куда был депортирован с матерью и сестрой, которая была моложе меня на пять лет. Правда, мы были не в Бийске, а дальше, в Турочаке, где я работал на лесоповале. А отец был сослан в лагерь в Красноярский край. И только после договора Сталина и главы польского правительства в Лондоне Сикорского отец приехал в Бийск. Он не знал, что мы здесь, он просто знал, что здесь есть литовская община. А так как мы были депортированы из Литвы, он предполагал, что здесь о нас хоть что-то могут знать.
Он узнал, где мы находимся. Послал телеграмму в Турочак. И я полулегальным способом - документов ведь у нас не было никаких, нам как ссыльным отлучаться было нельзя - приехал в Бийск. И здесь мы встретились с отцом. Он после лагеря был сильно истощен. И скоро умер.
До июня 1943 года я жил здесь. Потом было офицерское училище под Рязанью. Потом я был командиром взвода конной разведки - почти кавалерист. Дошел до Берлина. Два раза ранен, один раз контужен.
- Вы приехали к нам из Москвы после празднования Дня Победы. Что для вас этот день?
- 9 мая - это священный день. День жизни. Потому что до этого погибали тысячи людей. Это победа советских солдат: из десяти убитых немецких солдат восемь погибли на Восточном фронте. Это позволяет понять, кто какой вклад сделал в победу во Второй мировой войне.
Я очень счастлив, что меня пригласили на этот великий праздник. В Польше были такие, кто говорил, что мне ехать не надо. Но я сказал, что поеду обязательно.
Поляки сражались вместе с Советской армией. Мы вместе освободили Варшаву и нашу Польшу. Лидеры разных стран нынче говорят о советской оккупации. Но это было освобождение - от нацистского терроризма, от фашистской гибели.
- Польская армия была четвертая по численности в антигитлеровской коалиции. Не было обидно, что это оказалось забыто на праздновании 60-летия Победы в Москве?
- Да, польская армия была больше, чем французская. И ведь у нас не было Петена, не было коллаборантов - тех, кто пошел на соглашение с нацистами. Хотелось справедливости. В 1945 году польская армия, единственная из союзников, вместе с Советской прошла по Красной площади на том Параде Победы. В этом году не пришлось. Я думаю, на это повлияли разные причины. Наверное, кто-то и в Польше виноват в том, что получилось так, как получилось...
- Вы приехали на могилу отца - в свои 82 года не боитесь сильных переживаний?
- Я человек закаленный. Я прошел сложный жизненный путь. И я не боялся, что именно эти эмоции мне как-то навредят.
Но у этой поездки есть и другой аспект - рациональный. Я считаю, что отношения Польши и России должны быть хорошими, добрососедскими. Можно и надо выстраивать отношения между нашими странами. Потому что даже самые больные места в этих отношениях - депортация, Катынь, лагеря, смерть людей - можно перековать в лучшую сторону. Это судьба человеческая. Самые большие жертвы от сталинизма понес русский народ, советский народ. Миллионы погибли еще до войны. Да, была в нашей истории такая страница. Но она должна не делить, а в каком-то смысле объединять нас. Была общая трагедия, но потом была общая борьба и общая победа. 600 тысяч советских солдат лежат в польской земле. Мой отец и тысячи поляков лежат в русской земле. Такие кладбища должны объединять нас. Каждая смерть является уроком - надо жить, думать о будущем.
- Во время молебна на могиле отца вы не молились. Вам не жалко было, что вы не знаете молитв?
- Я молитвы знаю. Я из очень религиозной семьи. Шесть лет учился в гимназии под руководством ксендзов. Я был помощником ксендза. И даже в Советском Союзе, даже на фронте я еще верил в Бога. Но это как-то постепенно прошло. Я уважаю роль Церкви, я видел, как много сделал поляк Кароль Войтыла, Римский папа Иоанн Павел Второй. Но я знаю, что и неверующий человек может быть порядочным. Сегодня я считаю, что ничего не должно быть искусственно. Потому и не молюсь.
- С кем из недавних лидеров социализма вы общаетесь сегодня? Есть ли будущее у социалистической системы? Ведь остались только Куба и КНДР...
- Понимаете, многих уже нет. Из брежневского политбюро ведь не осталось почти никого. Я общаюсь с Медведевым, бывшим членом политбюро уже горбачевских времен.
Я хорошо общаюсь с Михаилом Сергеевичем Горбачевым и Александром Николаевичем Яковлевым - у нас давняя дружба, и я с ними встречался буквально несколько дней назад. Встречался с военными людьми - маршалами Соколовым, Куликовым. С ними я сотрудничал как министр обороны, как военный человек.
С Фиделем Кастро у меня когда-то были дружеские отношения, но теперь он так далеко... Я его уважаю, хотя мне кажется, что он уже зашел в какой-то тупик. Надо сделать шаг по модернизации страны. Но он героический руководитель.
- А КНДР?
- Я был в Корее два раза. Ким Ир Сена знаю хорошо. Но думаю, что неперспективное у них направление... Никто не придумал лучшего строя, чем демократия. У нее много недостатков, но, как сказал Черчилль, ничего лучшего не придумано. Так и рыночная экономика - она более эффективна.
- Когда вы были президентом Польши, насколько лидеры стран соцлагеря были управляемы из Кремля?
- Это зависит от этапа. До 1956 года, до XX съезда, десять послевоенных лет зависимость была полная. Управление было непосредственное, кадровая верхушка вся одобрялась Москвой, все основные системные решения согласовывались.
Второй этап - после XX съезда - мы были довольно самостоятельны. Дирижирования уже не было, но мы входили в Варшавский блок, в СЭВ.
Но потом пришел очень трудный для нас период - 1980-1981 годы. «Солидарность» угрожала стабильности страны, народное хозяйство разрушалось... Была опасность, что следующим этапом станет гражданская война. А стабильность в Польше очень важна для стабильности в регионе. И Варшавский Договор без Польши не мог бы существовать. Было понятно, что руководство СССР без охоты, но в чрезвычайной ситуации пойдет на ввод войск. Я упредил это, введя военное положение.
А после прихода Горбачева сложились нормальные партнерские отношения, которые позволили решить много наболевших вопросов - Катынь, пакт Риббентропа-Молотова. Жаль, что сотрудничество сорвалось... Кстати, в 1989 году я был с визитом в СССР. В составе делегации был министр по вопросам молодежи Александр Квасьневский. Сейчас он президент. Вот какие повороты в жизни...
- Рокоссовского в пятидесятые годы поставили министром обороны Польши. Это для того, чтобы Польша «не убежала»?
- Думаю, Сталин, конечно, понимал, что Польша - самая большая страна в европейском соцлагере. И он хотел, чтобы Польша была под наблюдением. Это было логично. Рокоссовский большой полководец. Сейчас говорят, что Рокоссовский и не поляк вовсе. Это не так: он и сам поляк, да и потомки его оказались очень патриотичны. На днях в польском посольстве на приеме ко мне подошла девушка лет 25-28, заговорила со мной по-польски. Оказалось, маршал Рокоссовский - ее прадед! У Рокоссовского была дочь, Ариадна. Она вышла замуж за русского, и их сын сохранил фамилию Рокоссовский. Эта правнучка, тоже Ариадна, прекрасно говорит по-польски. Я спрашиваю - где вы так научились? Рокоссовский хорошо говорил по-польски, но уже его внуки только понимали язык. А она отвечает: «В костеле, в Москве». Смотрите, как интересно получилось: Рокоссовский был неверующий, а его потомки пришли в костел...
- Как вы думаете, удастся ли нашему президенту Владимиру Путину восстановить влияние России в Европе в объемах, подобных тем, что были при наличии социалистического лагеря? В какой форме это могло бы быть?
- Обстановку того времени нельзя сравнить с нынешней. На протяжении последних 200 лет были четыре большие войны - три «горячих» и одна «холодная». После наполеоновских войн в 1815 году, после Первой мировой в 1918 году и Второй мировой в 1945 году оставались, с одной стороны - демократии Европы, с другой - абсолютистская или авторитарная Россия. Впервые после окончания «холодной войны» в 1989 году можно сказать, что уже нет резкого экономического и идеологического разделения между странами Европы и Россией. Да, есть оттенки между демократией в России и, например, в Ирландии, в Италии. Но общие черты есть, и нет антагонистических противоречий.
Россия огромная страна, континент. И я сердечно желаю России оставаться могучим государством. Я с большим вниманием смотрю на те действия, которые делает президент Путин для укрепления авторитета России. Он восстанавливает многое, но в полной мере восстановить то влияние вряд ли удастся. Может, и не надо? Главное, чтобы с Россией считались. Этому, на мой взгляд, и служит политика президента Путина.
Всегда самое важное - что внутри. Тебя будут уважать, считаться с тобой, глядя на то, как ты решаешь экономические, политические проблемы у себя внутри страны. В России многое надо сделать в области экономики. А то я где-то читаю, что национальный доход России такой же, как в Голландии. Я не хочу в это верить, но так я читаю.
Опубликовано в газете «Известия» 13 мая 2005 года.
Справка
Войцех Ярузельский - родился 6 июня 1923 года. По происхождению - дворянин. В 1939 году, после начала Второй мировой войны, семья бежала из Польши в Литву, а после присоединения Литвы к СССР в июне 1941 года была выслана на Алтай - в общей массе репрессированных.
В 1943 году Ярузельский был принят в Рязанское военное училище, готовившее командиров для Войска Польского. В июле 1943 года добровольцем вступил в ряды 1-й польской пехотной дивизии им. Т. Костюшко, сформированной на территории СССР. Командовал полковой разведкой (Вторая пехотная дивизия им. Генриха Домбровского), за доблесть был награжден высшей военной наградой Польши - орденом «Виртути милитари», другими орденами и медалями.
После войны окончил с отличием школу пехоты, затем Академию Генерального штаба им. генерала К. Сверчевского. С 1947 года - член Польской объединенной рабочей партии (ПОРП).
С 1960 г. - на высших постах в Вооруженных силах: начальник Главного политуправления, начальник Генштаба, замминистра, министр национальной обороны. 13 декабря 1981 года ввел в Польше военное положение, отмененное в 1983 году.
С 1981 года - премьер, первый секретарь ЦК ПОРП, председатель Госсовета.
19 июля 1989 г. на заседании Национального собрания с преимуществом в один голос Ярузельский был избран президентом ПНР. 22 декабря 1990 г. добровольно подал в отставку.
В 1995 году против Ярузельского был возбужден судебный процесс по обвинению в том, что в 1970 году он отдал приказ о подавлении забастовки на Гданьской верфи и в Гдыне, в результате чего были убиты 44 человека. Генерал Ярузельский, занимавший тогда должность министра обороны страны, утверждает, что огонь по демонстрантам был открыт по приказу тогдашнего руководителя Польши Владислава Гомулки.
Суд, начавшийся в 1996 году, неоднократно прерывался из-за плохого состояния здоровья генерала и других обвиняемых. В 2011 году Ярузельский по состоянию здоровья был исключен из числа участников процесса. 25 мая 2014 году Войцех Ярузельский умер. Он кремирован, его прах похоронен на главном военном кладбище Польши.
Фото - Андрей Каспришин