В июне мне написали из педуниверситета, попросили об интервью. А как я могу отказать педуниверситету?! Педуниверситет – внучок того самого пединститута, в который я поступил в 1983 году!! Редакции "Учителя" и отдельно корреспонденту Олегу Харлову – большое спасибо. А интервью - вот. Я добавил к интервью несколько фотографий - для атмосферы...
Сергей Тепляков: "Не теряйте времени"
Немногие знают, но известный алтайский журналист Сергей Тепляков учился на историческом факультете нашего вуза. По окончании второго курса он ушёл в армию, а вернувшись, стал работать журналистом: сначала писал для краевой газеты «Молодёжь Алтая», а затем сотрудничал с телекомпаниями АТН и ГТРК «Алтай», газетами Известия» и «Алтайская правда». Он писал материалы о нарушении прав граждан в Барнауле, брал интервью у Бориса Березовского, участвовал в съемках фильма «Полицейская академия-7». Сейчас Сергей Тепляков пишет книги.
— Почему для поступления вы выбрали исторический факультет?
— Меня всегда интересовала история, а в старших классах я хотел стать археологом. Кроме того, моя мама преподавала историю в школе, учебники по этому предмету всегда были у нас дома. Я их с большим удовольствием читал. И тогда решил поступить на исторический факультет, потому что он был ближе всего к археологии. Но сначала решил подать документы в классический университет. Зайдя в приёмную комиссию, ощутил, что на меня все странно смотрят. Я растерялся, развернулся и ушёл. Потом узнал, что многие так же, как и я, приходили в АлтГУ, терялись и шли в пединститут. Но я никогда об этом не жалел! С одной стороны, у нас на истфаке были замечательные преподаватели: Алексей Павлович Уманский, Зинаида Сергеевна Ионина, Дмитрий Васильевич Клушин, Нина Васильевна Кладова, Валерий Анатольевич Бармин и Михаил Александрович Дёмин. С другой стороны, ты же учишься сам! И если захочешь, то везде добудешь знания.
БГПИ, наша группа, первый или второй курс. Валера Чернущенко изобразил мне корону над головой...
— Поделитесь воспоминаниями о преподавателях.
— Воспоминания самые тёплые! Зинаида Сергеевна — строгий преподаватель, но она была деканом, ей было положено быть строгой. Алексей Павлович — большой человек. По молодости мы об этом не догадывались, а нужно было больше с ним работать. У него были очень интересные лекции. Я помню, как сдавал ему «Историю СССР» — попался со шпаргалкой. Я толком ничего не учил, уже зашла первая пятёрка, а больше никого не было. Я пошёл. Мой товарищ сел отвечать, а я за его спиной решил списывать. Только достал шпаргалку, а тут Алексей Павлович выглядывает и подзывает меня. Я попросил другой билет, но он сказал, чтобы я уходил. Пришёл на пересдачу, всё выучил. Отвечаю на все вопросы, и преподаватель мне говорит: «Ты понимаешь, я ж тебе всё равно четыре не поставлю». «Всё равно спросите!». Алексей Павлович задал какой-то вопрос, и в ответе я упомянул секуляризацию, сказал, что это обмирщение светской мысли. Алексей Павлович говорит: "Да что вы все сегодя, секуляризация - это отъём церковных земель". Я говорю: "Нет. Обмирщение светской мысли". Он говорит: "Откуда ты это взял?" Я отвечаю: "Из учебника". И тут он сказал: "Вот если ты мне покажешь, что в учебнике написано, что секуляризация - это обмирщение сетской мысли, то я тебе поставлю четыре". Я говорю: "Момент!" Выскочил из аудитории, схватил учебник, нашел это место. Уманский удивился. Но четыре поставил. А самое интересное было потом. Осенью, когда начался новый учебный год, Алексей Павлович подошёл ко мне и сказал: «Слушай, так там есть ещё и третье определение слова “секуляризация”!» И я понял, что вышел тогда из кабинета и тут же забыл это, а Алексей Павлович пошёл и прочитал об этом в энциклопедии. Какой у него был интерес ко всему! Это удивительные люди. Я очень им
благодарен.
— Что вам дал исторический факультет?
— Во-первых, это знания. Нас учили добывать нужную информацию из разных источников. Во-вторых, это знакомство с большими людьми. Ты понимаешь, каким должен быть настоящий человек. В-третьих, это разносторонность, понимание масштаба. Ведь в истории масса факторов, влияющих друг на друга. И понимать историю линейно — это неправильно. Тот, кто понимает историю — понимает очень многие вещи не только в прошлом, но и будущем. Недаром у нас была такая поговорка: «Есть одна наука — история, а остальное сельское хозяйство».
— В конце второго курса вас призвали в армию. Как проходила служба?
— Я служил в Западной Украине. За два года разные события происходят в твоей жизни: и плохие и хорошие. Я спокойно вспоминаю армию. Иногда думаю о том, что мог обойтись и без неё. Но, с другой стороны, там я что-то посмотрел, какие-то навыки остались до сих пор. Я служил в артиллерии, поэтому, когда вижу пушку, понимаю её характеристики. Мы много раз выезжали на учения, были на стрельбах на полигонах. Это была служба в хорошем смысле слова. Вообще я знаю, как вся армейская система действует, но не думаю, что освоение какой-либо воинской специальности требует года службы. Если техника сложная, на ней сейчас несут службу контрактники, если советского периода — на её освоение хватит двух-трёх месяцев. С другой стороны, у России должна быть армия. Если человеку нравится военная служба, он может служить по контракту.
Я на страже Родины...
— Почему вы решили стать журналистом?
— Ещё одной моей мечтой, кроме археологии, было писательство. Я понимал, что самый простой способ стать писателем — каждый день что-нибудь писать, поэтому писал какие-то заметки из стройотрядов, вёл дневники в армии. Всё это для одной цели — выработать навык. Когда демобилизовался, решил пойти в газету «Молодёжь Алтая».
— У кого вы учились журналистике?
— Я не могу сказать, что я у кого-то учился. Я сам изобретал этот велосипед. Где-то интуитивно, за счёт большой начитанности, потому что когда ты читаешь много книг или газет, то подсознательно понимаешь, как пишется заметка. Понятно, что мне что-то объясняли, например, каким должен быть заголовок, но многие вещи я узнал намного позже. Например, однажды мне сказали, что информационная заметка должна отвечать на шесть вопросов: «Что? Где? Когда? Почему? Зачем? Как?». Методологию и технологию лучше знать. Может быть, ты интуитивно и делаешь всё правильно, но методология упрощает работу. Самоучки — это прекрасно, но определённая школа должна быть.
1990 год, Мы готовимся к 70-летию газеты "Молодежь Алтая". Идея состояла в том, чтобы, нарядив памятник начальнику Алтайского горного округа Петру Фролову в треуголку из нашей газеты, еще как-то сымитировать, что он читает "Молодежку". Треуголку надели, а вот то, что Фролов держит газету и хоть краем глаза в нее заглядывает, нам сымитировать не удалось - Фролов даже глазом не повел! Так и не вышло у нас ничего. Зато вот фотка осталась...
— В начале 90-х вы были в командировках в Вильнюсе, Карабахе, Таджикистане. Как вы туда попали?
— Я работал в газете «Молодёжь Алтая», а билет на самолёт стоил недорого. У нас была газета с амбициями, большой тираж — 200 000 экземпляров. В то время таких тиражей у региональных молодёжных газет не было. Мы писали на самые разные темы — это была интереснейшая журналистика.
В Вильнюсе в 1991 году происходили столкновения, когда людей давили танками. И после этого мы полетели туда.
Февраль 1991 года. Вильнюс. Литва начала бороться за свою отделение от СССР. В январе литовцев давили танками, в феврале литовское правительство работало в здании, окруженном на всякий случай баррикадами. Мы были там с фотокором Александром Волобуевым. Пошли в ЦК КП Литвы на празднование 23 февраля послушать, что будут говорить. И там в гардеробе я увидел несколько генеральских шинелей. Ну, и не утерпел - когда еще доведется генеральскую шинелку примерить?
Меня тянуло в горячие точки. Сейчас я понимаю, что не сильно умел работать в таких условиях. Когда ты приезжаешь, а там война, сознание не сразу переключается. Например, прибываешь в Карабах, на Кавказ, а там чумовое лето, и ты не чувствуешь опасности, не осознаёшь, что люди могут друг друга реально убивать. Сейчас мы понимаем, что так бывает, а тогда таких мыслей ещё не было.
В Таджикистан я ездил, когда работал на ГТРК «Алтай», мы с Комитетом солдатских матерей повезли туда гуманитарную помощь. Были на заставе в Пяндже. Там тоже было тепло, светло, а людей убивали.
— После этого ваше мировоззрение изменилось?
— Когда ты попадаешь туда, понимаешь, как дорого обходятся обычным людям амбиции политиков. И многие бы уже хотели вернуть всё назад, но на войне «вход — рубль, выход — десять». А может быть, даже и сто. Простым людям ужасно достаётся. Когда мы были в Душанбе, увидели разбитые дома, ободранные гостиницы, в которых жили беженцы. И снова, с одной стороны, было красиво и гостеприимно, а с другой — люди находились в тяжёлой ситуации.
— Чего не хватает сегодняшней журналистике?
— Я уже говорил, что новость должна отвечать на шесть вопросов. Сейчас новость отвечает только на три «Что? Где? Когда?». Потому что её нужно написать быстро, иначе она не проиндексируется. Из-за этого новости появляются в не совсем правильном виде. Они небрежно пишутся, составляются по пресс-релизам. Практически ушёл жанр репортажа. Смысл его писать, если все уже прочитали новость? В 2018 году в Барнауле был торнадо, и на реке Обь унесло теплоход. Но ни одно издание не сделало об этом репортаж — только новости на основе публикаций в социальных сетях. Никто нормально не поговорил с людьми: ни с капитаном, ни с пассажирами. Никто не написал о том, как всё было. И масса важных вещей, которые происходят, теряется. Журналисты не отслеживают, чем всё закончилось. А мне как читателю было бы интересно это узнать.
Новость сейчас живёт часа два. Проблемных материалов стало мало. Например, образовалась яма на дороге. Человек выложит это в соцсеть. Сайты эту фотографию берут с комментарием, что вот это произошло там-то. И всё. А возникает вопрос: и что? А что
дальше? Где развитие, которое всегда было в журналистике? В ней сейчас определённый кризис.
— В 2011 году вышла ваша первая книга «Век Наполеона. Реконструкция эпохи», затем были «Бородино», «Следы 1812 года». Почему эпоха Наполеона стала вашей страстью?
— Я не могу ответить на этот вопрос определённо. На это повлияло и обучение на историческом факультете, и картинка Бородинского сражения на учебнике истории за 4-й класс. Много людей любят этот кусок истории.
Работа над книгами происходит по-разному: я читаю источники, работаю в архивах. Книга «Следы 1812 года» написана с опорой на документы Алтайского государственного архива. Оказалось, что наши историки многие вещи не раскопали до конца, архив большой, всё не посмотришь. Люди проходили мимо каких-то историй. Книга о Наполеоне базируется на воспоминаниях и мемуарах. Я замечаю, что современные люди, смотря в прошлое, считают, что в XIX веке все были такими же, как мы. Но они были другими. Прошлое не нужно измерять нашими мерками.
Я на книжной ярмарке "Нон-фикшин-2019" в Москве со своей книгой "Шукшин. Честная биография", вышедшей в издательстве РИПОЛ. Между прочим, издательство входит в ТОП-5 российских издательств. На ярмарке "Нон-фикшн" я уже второй раз, в 2017 году представлял свою книгу "От Истока к истоку. Жизнь Валерия Золотухина", вышедшую в издательстве "Весь мир".
— Ваши пожелание студентам АлтГПУ.
— Не теряйте времени на фигню. Проблема в том, что каждый сам решает, что такое фигня. Можно заиграться в какие-то вещи в студенческой жизни. Но время уходит, и ты понимаешь, что что-то не успел сделать. Всё зависит от того, какие цели человек перед
собой ставит. Нужно понимать, чего ты хочешь добиться в жизни. Неопределённость — потеря драгоценного времени.
А на газету "Учитель" с моим интервью можно посмотреть ЗДЕСЬ